2011-03-30 19:02
А.К. Трубицын,
kprf.ru
«В среду, 30 марта, в Магнитогорске состоится заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, которое завершит серию встреч по вопросу популяризации инженерного образования»
(С сайта Президента РФ)
А 29 марта Медведев встречался с преподавателями и студентами технических вузов. В Московском Энергетическом институте (МЭИ). А я ровно сорок лет назад окончил Смоленский филиал МЭИ по специальности «промышленная электроника», поэтому наблюдал за встречей не без любопытства.
С первых слов юрист Медведев сообщил, что подавляющее большинство его товарищей поступало после школы (а это был 1982 год) на инженерные специальности.
Вот здесь бы остановиться и подумать: а почему? Неужто потому, что Л.И. Брежнев проводил «серию встреч по вопросу популяризации инженерного образования» и после этой серии молодые люди валом повалили в технические вузы? Неужто он такой пламенный трибун и опытный разговорщик, что поголовно всех убедил ступить на инженерную стезю? Или престиж инженерного образования определялся не дешевым пиаром, а многолетней целенаправленной работой, напоминающей работу опытного селекционера, выращивающего дерево, дающее драгоценные плоды?
Ну что же попытаюсь рассказать о своем опыте, как и почему я стал инженером.
У японцев есть такой кодекс самурая – бусидо, в буквальном переводе «путь воина». Среди его положений – признание военного дела единственным достойным занятием для самурая. Для меня, как и для многих одноклассников Медведева, как и для старших поколений, инженерное дело считалось единственным достойным занятием для мужчины.
О себе могу сказать, что я самый средний, самый типичный советский инженер ВПК. Работал честно и достойно, но по научной части даже кандидатом наук не стал, по административной – дальше курсов резерва на выдвижение не продвинулся. Повторю: самый среднестатистический, поэтому могу быть удобным объектом для исследования.
Инженером-путейцем был мой дед, все три его сына, в том числе мой отец, также стали инженерами. Но война спутала многие планы, и родился я в семье не инженера, а капитана Советской Армии. Мне повезло в том, что детство прошло в маленьком военном городке, школе младших авиационных специалистов в/ч 64369 Прикарпатского военного округа. Память об этом «райском оазисе детства» сохранилась крепкая, и совсем недавно «мальчики и девочки», которым уже в районе шестидесяти, праздновали встречу в Москве. Время послевоенное, игрушек мало, и для мальчишек лучшими игрушками становились приборы и детали со списанных самолетов. В детском саду для девочек – куклы, а для ребят – металлические и деревянные конструкторы, игрушечные инструменты.
Потом школа. В младших классах – уроки чистописания: четкий и ясный почерк ставился не столько «для красоты», сколько для выработки аккуратности и развития моторики. Стали постарше – учебник естествознания (или природоведения), интересные картинки и простые опыты. Задачник по арифметике с задачами простыми и сложными, со специальным разделом старинных задач из «Арифметики» Магницкого – так интересно было посоревноваться с учениками давно прошедших лет! Школьная мастерская с настоящим токарным станком, где учились работать с металлом и деревом. Повальное увлечение выпиливанием из фанеры – выпускались специальные альбомы с чертежами рамочек и абажуров, моделей паровозов и кораблей. Книжка «Умелые руки» с описаниями десятков самоделок. «Пионерская правда», где был уголок «Сделай сам». Наборы для авиамоделей, которые стоили копейки и высылались в самые дальние городки и деревни Посылторгом – мальчишки изучали устройство самолета, физику полета, технологии материалов. В конце 1956 года отец привез первый номер только что вышедшего журнала «Юный техник».
Во время войны в городке шли ожесточенные бои, половина зданий была разрушена. Но даже фашисты не разрушили мою первую школу – ее разрушили демики своими «реформами». И больно было смотреть на пустую коробку здания без полов, без окон, без дверей, стоящую на перекрестке трех дорог.
Потом переезд в Кривой Рог. Авиамодельный кружок в рудничном Дворце культуры, куда ходила половина мальчишек из класса, увлечение самодельными приставками к радиоприемникам, позволяющими вести радиопередачу. Это было «нельзя, но если очень хочется, то можно». Зачитанные и разлохмаченные, из рук в руки передаваемые научно-популярные книги Перельмана по фундаментальным наукам. Большая книга «Что нужно знать о машинах» — подарила мама, и книжка пошла гулять от мальчишки к мальчишке.
Переезд в Днепропетровск, авиамодельный кружок во Дворце пионеров (демики забрали дворец у детей, сейчас там устроен кабак). Потом пошла «транзисторная эра» — все мальчишки мастерили приемнички. В девятом классе с дружком Вовкой увидели стремительно несущийся по Днепру скутер – и заболели гонками. Нашли базу, записались (хотя еще годами не вышли), под руководством старших товарищей начали осваивать технику. У председателя секции, Рената Ивановича Куришева, слесаря-инструментальщика высочайшей квалификации, была любимая фраза: «Книжечки читать надо!». И он приносил нам с Вовкой книги из богатейшей заводской библиотеки об устройстве двигателей, свойствах материалов, технологии производства. Мы читали, разбирались, своими руками доводили моторы до полного совершенства.
База принадлежала крупнейшему в СССР ракетному заводу, и когда мне надо было начинать работать, наши гонщики – все квалифицированные рабочие или молодые инженеры – устроили меня на завод учеником токаря. Специальность освоил быстро, получил разряд и начал точить клапана для ракет. В цехе нестандартного оборудования работа разнообразная, интересная, творческая – подал два рацпредложения. А школу оканчивал вечернюю.
Советская школа давала добротное образование. Когда Советский Союз вышел в космос, шокированные американцы стали искать причины своего отставания. Специальная комиссия провела исследование и подготовила доклад: «Что знает Ванечка и чего не знает Джонни». В совершенной системе советского школьного образования американцы увидели фундамент наших достижений в космосе.
Куда было идти после школы? Можно было выбирать любой путь – и в геологию, и в физику или химию, и в медицину, и в гуманитарные, так сказать, науки. Каждый мог выбирать, основы наук были изучены, образование бесплатное – иди и учись!
Но, как правильно отмечал
В Смоленском филиале МЭИ конкурс был 5-7 человек на место. Но и из поступивших до конца доходила примерно половина – требования были высокими.
Но я не могу вообразить себе, чтобы к нам, студентам, пришел, например, Брежнев и начал «
А при «демократии» смотрит смышленый малыш вокруг и видит: вот этот дядя в очках пятнадцать лет учился, все знает и все умеет, а концы с концами не сводит; а вот тот дядя в малиновом пиджаке никогда не учился, а для очкарика он «работодатель», очкарик должен на него работать. И какой «популяризацией» смышленого малыша убедят идти в рабы к новоявленным «хозяевам»? Или вот тот дядя был школьным учителем физкультуры, а стал миллиардером, владельцем целой отрасли. Или вот – реальный случай! – директором уникального авиационного экспериментального завода им. В.М. Мясищева был выпускник Чечено-Ингушского пединститута. И так – везде и повсюду. Так зачем учиться и быть нищим, если можно хапнуть, спекульнуть – и стать миллионером? Нынешний режим ежедневно и ежеминутно делом демонстрирует, что в инженеры идут или чудики, или неудачники.
К окончанию института мне было предложено остаться инженером по научно-исследовательской работе на кафедре – тогда это считалось высшим признанием. Работа была интересной, надо было уметь делать все – от настройки электронных схем до корпусов приборов. А через три года, после окончания срока молодого специалиста, я переехал в Зеленоград – нашему ВПК нужны были квалифицированные кадры.
В Зеленограде освоил программирование, разрабатывал автоматизированные системы проектирования, учил машины делать машины. И бортовые компьютеры для спутников, которые делались в нашем НИИ, были лучше американских – в заочной конкуренции мы были впереди. А однажды пришлось конкурировать «очно» — наше предприятие закупило английскую систему, которую доверили принимать мне. Англичане не смогли запустить свою аппаратуру, контракт был под угрозой, фирме грозили неприятности – а мы смогли эту аппаратуру запустить. И было очень приятно, когда на прощальной вечеринке седовласый английский инженер предложил стоя выпить «за поразившую нас молодость и высокую квалификацию советских инженеров».
А потом пришла «перестройка» и «реформы», наш НИИ был закрыт, научные школы разогнаны, уникальные технологии уничтожены. И за эти заслуги нынешний режим наградил орденами и «перестройщика» Горби, и «реформатора» Ельцина.
Я некоторое время – спасибо универсальной системе подготовки советских инженеров – занимался оперативной полиграфией, делал много хороших и разных печатей для малиновых пиджаков. Потом работал техническим экспертом в Академии народного хозяйства: там надо было разбираться во всем – от способа пайки ленточных пил до генераторов холода и от газодинамики до практического применения поверхностей Мебиуса.
А потом от инженерной работы отошел. И глядя на Медведева, который пытается жать там, где не сеял, пытается словесами заменить долгий и сложный процесс формирования инженерного корпуса – посмеиваюсь. И юношам, обдумывающим житье, очень не советую идти в инженеры. Те, у кого «мозги заточены» по-инженерному, меня поймут. Ведь инженер прежде всего думает о надежности. А какую надежность может гарантировать Медведев? Даже если предположить, что он действительно пытается что-то сделать. Он же через пару лет уйдет. И на смену юристу Медведеву придет штангист Львов или филателист Тигров. И начнет – как Горби или Ельцин, очередную «перестройку». И опять разрушит то, что вам удалось сделать. И спрашивать не с кого: Медведев ушел, а Львов с Тигровым вам ничего не обещали. Да и посмотрите вокруг – сколько предприятий закрывается, сколько технологий продолжает уничтожаться. Ну, научитесь вы делать уникальные авиадвигатели, придете на завод «Салют» — а завод закроют и вас выбросят на улицу: на землю под заводом уже положили глаз коммерсанты, а авиастроение «демократической» России не нужно. Медведев не даст закрыть завод? А Львов с Тигровым дадут.
Так стоит ли сушить мозги науками, когда «демократическая» реальность предлагает не 400, как у Остапа Бендера, а 400000 способов сравнительно честного отъема или увода денег?