Около двадцати лет назад в г.Энгельсе был проведен референдум по вопросу вхождения города в предполагаемую немецкую автономию. Народ сказал решительно: « НЕТ». За прошедшее время заинтересованные лица работали по «тихому» варианту сценария. Немецкое государство, его бизнесмены приобрели с помощью сионистской власти несколько предприятий в г. Энгельсе (свечной, стиральных порошков и т. д.). На площади Ленина, рядом с администрацией функционирует немецкий центр, построено здание архива «немецкой нацреспублики», активно работают лоббисты «немецкого вопроса» и т.д. Однако, несмотря на заверения некоторых недальновидных политиков г.Энгельс не стал райским местом. Промышленность, сельское хозяйство все более разваливаются. Растет дефицит районного бюджета. В этой ситуации в преддверии дня Победы и даты начала Великой Отечественной войны в раже антисталинизма в районе снова всплывает пресловутый «немецкий вопрос». И конечно при активнейшем участии Моисеевны, т.е. Ериной Елизаветы.
На Общественном Совете ЭМР был «мудро» поставлен вопрос о виде памятника выселенным из г. Энгельса немцам, как будто вопрос о самом памятнике уже решен и обсуждению не подлежит. Вообще то памятники ставят за заслуги, за мужество, за страдания в конце концов. За что, а вернее, почему выселили немцев и кто виноват? Виноватых долго искать не надо. Это Гитлер, это фашисты, напавшие на Советский Союз. Выселили немцев правильно, как не печально это признавать. Я не хочу в чем то обвинять немцев Поволжья, это наши граждане, внесшие свой вклад в нашу Победу. Так сложилась мировая практика. Достаточно напомнить, что американцы (США, так любимые некоторыми «демократами»), после начала войны с Японией заключили всех японцев – жителей США в лагеря. А после победы их освободили. Никто не каялся, никаких памятников не устанавливал. В Советском Союзе немцев в лагеря не сажали, просто их эвакуировали в глубь страны, как и миллионы людей других национальнос-тей. Этим самым немцев освободили от решения тяжелой задачи выбора на чью сторону встать, если бы фашисты повернули не на Сталинград, а на Саратов.
Да, нелегко было эвакуированным немцам. А кому тогда было легко и в тылу и на фронте? Я хочу напомнить некоторым плакальщикам и особенно Ериной о своей судьбе, а вернее о судьбе миллионов русских, украинцев, белорусов и т.д., попавших под гнет оккупации, когда жизнь наша не ценилась и легко могла прерваться по малейшей прихоти любого фашиста. Многое я не помню по причине малолетства, но по воспоминаниям родителей, более старших двоюродных сестер и брата, чтения книг, бесед с односельчанами отца и деда у меня сложилась довольно цельная картина событий того времени. Место действия, юго –западная часть Курской области, на границе с Украиной: Кореневский район, села Троицкое и Обуховка, расположенные на расстоянии около десяти километров друг от друга. До войны отец с матерью – сельс-кие учителя преподавали в семилетних школах района. Отец математику и физику, а мать историю и русский язык, а также учились заочно в Москве в МГУ. Война их застала в селе Троицкое. В армию призвать отца и дедушку не успели ввиду быстрого наступления немцев. В Красную Армию в тот момент успели призвать только пять возрастов, в которые не попал ни отец, ни тем более дедушка. Надо же было не только призвать, но и обучить и вооружить, а иначе получится пушечное мясо, а не солдаты.
После Смоленского сражения танковые армии Гудериана от Брянска резко повернули на юг, чтобы взять в клещи весь Юго –Западный фронт, что им и удалось. Так осенью 1941 г. мы оказались в оккупации. Боевые части немцев двинулись дальше вместе с фронтом, а в селах и райцентре остались тыловики- снабженцы, карательные и управленческие органы. Сначала они в селах назначили старост, которым вменили в обязанность поставлять необходимых для перевозки лошадей с телегами или санями, а также продукты питания, особенно свиные туши. Конечно, все это брали у населения. Вот ту то и проявлялся сволочизм некоторых старост. Чтобы карать не покорных немцы вербовали предателей в полицию за деньги, за обмундирование и прочее. В селе Обуховка, где жил дедушка с многочисленной семьей, в полицию вступил только один. Ввиду отсутствия серьезных лесов партизан в селе не было, один коммунист ушел партизанить в брянские леса, но это далеко.
В начале немцы были с населением довольно корректны, некоторым даже понравилось — разогнали колхозы. Но основная масса населения относилась к немцам враждебно и нередко грозили отщепенцам: «Вот придут наши и отомстят». Кстати, после прихода наших старосту допросили соответствующие органы и отпустили – зла людям он не делал и никто не пожаловался. А полицая арестовали и осудили – взял в руки оружие против Советской власти. Семилетние школы немцы закрыли, сделав с них четырех летки. Естественно ни о каком дальнейшем обучении не могло быть и речи: «хватит славянам и четырех правил арифметики». Отец вместо математики в старших классах стал преподавать арифметику в начальных. А мать вообще из школы выгнали. Вместо ее предметов ввели «закон божий», который преподавал священник. «Деятельность» нынешних властей в сфере образования очень напоминает действия немецких оккупантов. Учебники использовали старые советские, правда заклеивали портреты Сталина, Молотова и других вождей.
Никто поначалу не мог и подумать, что у немцев имеется план по полному уничтожению славян. Начали немцы с вывоза нашей молодежи в Германию для работы. Большинство увезенных ютились в скотских условиях, да и обращались с ними как с рабами. Могли не опасаясь ответственности и высечь и отправить в концлагерь и застрелить. Русские были по ценности ниже скота. Чем больше фашисты терпели поражения на фронтах, тем злее они становились. После поражения под Сталинградом немцы резко покатились на Запад и в феврале 1943 г. был освобожден Курск и большая часть области. В то же время соседи на юге – Сумская область и на севере – Орловская были оккупированы. На карте очертания фронта приняли вид дуги вершиной на запад, поэтому и сражения названы « Курской дугой». На вершине дуги находился Кореневский район, разделенный фронтом на две части. Село Обуховка было освобождено, а Троицкое еще оккупировано. Соседнее село Апанасовка вообще было разделено на три части: западная –немцы, восточная – наши, центр – ничейный. С приближением фронта в оккупированных селах появились и немцы. До этого были одни полицаи. Немцы разместились в избах жителей. У нас на постое поселился пожилой немец. По словам матери, он был вооружен винтовкой, а не автоматом. Как то немец зашел в дом, когда я справлял нужду исходя из возраста на горшке. Не долго думая он оттянул затвор винтовки, нажал на курок и громко произнес «Пах!». Затем громко рассмеялся своей выходке, увидев страшный испуг на лице матери. Винтовка была не заряжена. Вообще то немец оказался добрым и по сути спас нашу семью. И среди извергов были люди. Через несколько дней мы услышали на улице крики и плач людей. К нам торопливо забежал «наш» немец и угрожая винтовкой стал выгонять во двор. Однако, во дворе он направил нашу семью не на улицу, а в огород. Отец подхватил меня на руки и, толкая мать, пошел. Но немец знаками приказал лечь на землю и ползти. Что мы и сделали. Больше этого немца мы, к сожалению, не видели. Повторяю, весь рассказ мой со слов родителей, я был слишком мал, чтобы что то понимать. По дну оврага мы перешли линию фронта. Она не была сплошной. И к вечеру были в Обуховке, у дедушки. После отступления немцев из Троицкого мать пришла за вещами и узнала, что часть жителей села согнали в церковь и сожгли. По словам оставшихся в живых очевидцев, детишек, выскакивающих из пламени, каратели ловили за ноги, били головой о стенку и снова бросали в огонь. Происходило это летом 1943 года в селе Троицкое Кореневского района Курской области.
Отца буквально через несколько дней призвали в Красную Армию и после обучения отправили на фронт. Дедушка по возрасту не мог служить в армии, но был мобилизован для рытья окопов. Красная армия готовилась к обороне на « Курской дуге» и укреплялись в первую очередь особо опасные направления: Орловское и Белгородское. В селе остались только женщины и дети: мать, бабушка, три тетки и двоюродные сестры, да один брат десяти лет. Но на этом злоключения наши не закончились. Кроме оккупации нам предстояло пережить и эвакуацию. Когда было решено перейти на Курской дуге к обороне, стало понятно, что в случае успеха немцев в результате их наступления на флангах дуги, в окружение вместе с войсками могли попасть и большое число мирных жителей Курской области. Т.е. снова оккупация, которой нахлебались вдоволь. Решено было эвакуировать жителей районов, могущих попасть в окружение, за пределы дуги.
Тысячи семей закопали свой нехитрый скарб в огородах и ПЕШКОМ двинулись в глубь области. И это происходило под бомбежками и обстрелами. С собой наши, как и многие, взяли корову. Днем она шла вместе с нами и ее доили, а ночью наша корми-лица паслась. Малышей несли по очереди взрослые, а кто чуть постарше перемещались сами. Через пару недель пришли в Больше Солдатский район и стали ждать результата битвы. Местные жители сами бедствующие делились с нами последним. Конечно, при нынешнем ЧЧВ (человек человеку – волк) понять ту доброту людей трудно. Но иначе мы бы не выжили, а страна не победила бы.
После разгрома фашистов на «Курской дуге», все эвакуируемые двинулись в свои села и деревни все также — пешком. Увы, не у всех оказался кров над головой. Многие избы были разрушены бомбежками, обстрелами, сгорели или были разобраны на строительство блиндажей. Приходилось строить землянки. У нас к счастью дом оказался целым. Выкопали из ямы имущество, которое тоже не пострадало. Вскоре вернулся с рытья траншей и дедушка. Так налаживалась мирная жизнь. Затем вернулся отец и стал работать в школе, но в анкетах ему приходилось все время писать, что он был на оккупированной территории и работал в школе. О том, что мы бы не выжили, если бы отец не работал, писать в анкете не полагалось. В партию его не приняли, а поэтому назначали директором только тогда, когда не было среди учителей партийного. Учебу в МГУ ему пришлось оставить. Доучивался в небольшом городке Суджа Курской области. Но это уже другая история.
Ветеран труда В. Рыльский