У депутата Государственной думы от Саратовской области Ольги Алимовой сегодня, 10 апреля, юбилей, который мы использовали как повод оглянуться назад, обсудить этапы большого пути и подвести промежуточные итоги с высоты прожитых лет. Непосредственно о возрасте говорить не собирались, но Ольга Николаевна начала первой.
— Это обычно на даче случается. Я редко там бываю, но когда приезжаю, хочется сразу сделать многое. И вот я с лопатой наперевес не могу остановиться, намерена горы свернуть. И тогда мой сын подтрунивает: «Маменька, вы давно в паспорт заглядывали?» А еще он считает, что я достигла того возраста, когда настала пора обращать на себя внимание. Выбрасываем, говорит, из гардероба черную, серую и коричневую одежду, выбираем яркие цвета, от которых ты будешь получать заряд бодрости и хорошего настроения.
— А вы сами свой возраст ощущаете?
— Нет конечно!
— Политическая деятельность оказывает на вас тонизирующее воздействие?
— Знаете, я об этом часто задумываюсь, когда еду в поезде. Что мне дает силы? Вот некоторые товарищи говорят: после того как я избрана депутатом Госдумы, стала лучше выглядеть. Ну правильно, в дороге можно отдохнуть, ведь именно хронический недосып — прямое и не самое приятное последствие моей работы. На протяжении многих лет, как у кормящей матери, было одно желание — выспаться. По жизни я трудоголик. У меня был только один период, когда три месяца ходила на службу без удовольствия, — это на работу в банк. Сидеть надо было за перегородкой, из-за которой никуда нельзя выйти. Такое оказалось не для меня.
— А было это…
— … в 1993 году, когда расстреляли советскую власть. Нас никто не брал на работу. Но вот мне удалось устроиться. Я всю работу выполняла за два часа, а дальше просто не знала куда себя деть. И я ушла оттуда. Люди удивлялись: как это можно уйти из банка? Ну не мое это! А возвращаясь к вашему вопросу… Конечно, работа дает силы. Хотя бывают моменты, когда думаешь: боже мой, столько времени тратится, столько здоровья, в ущерб семье, личной жизни, чего ради все это? В такие минуты чувствую себя беспомощной. Но все-таки я по жизни оптимист. Вот сегодня выспалась и с утра снова полна энергии. Люблю свою работу, люблю людей, с которыми работаю, люблю партию.
— Как можно партию любить?
— Ну, мне нравится идеология КПРФ. Хочется жить в справедливом обществе. А еще, конечно, люди. К нам ведь идут те, кто знает наперед, что ничего, кроме тычков от власти, за свои взгляды не получат. Я считаю, что это мужественные люди, достойные всяческого уважения.
— А в компартии все верят в возможность построения коммунизма?
— При жизни? Ну, наверное, не все. Но тот, кто научно подкован, кто изучал труды классиков, знает, что все равно мир будет стремиться к справедливости. Коммунистическим обществом это будет называться или как-то по-другому, не знаю, но то, что сегодня мы наблюдаем, вообще никак не называется.
— Но в КПРФ ведь тоже можно сделать карьеру.
— Чтобы, например, как я, стать депутатом Госдумы? Для этого надо было через очень многое пройти: через увольнения с работы, через восстановление запрещенной партии… Нас тогда осталось три-четыре человека, собирались в каких-то гаражах, дома. Кроме плевков и унижений мы со стороны своих бывших однопартийцев ничего не видели. Сын мой долго не мог устроиться на работу, потому что все знали, что его мать — Ольга Николаевна: а вдруг вирус коммунизма передался ему с молоком матери…
У меня внучка не так давно заявила, что тоже хочет стать депутатом. А при этом еще и поспать любит. Сын говорит: бабушка всю жизнь встает в шесть утра. Внучка удивляется: как это — всю жизнь? Но не сдается и говорит: а как же вот «молодогвардейцы»? Походили, помитинговали — и в депутаты. Сын объясняет: можно и так, но тогда в любой момент ты должна быть готова предоставлять себя для их нужд, забыть о собственном я. Бабушка это не умела делать, потому и прошла такой длинный путь.
— Ольга Николаевна, мы с вами беседовали неоднократно. И вот сейчас ловлю себя на мысли, что ни разу не затрагивали тему вашего детства. Вы, конечно, с младых ногтей мечтали стать депутатом Государственной думы?
— Нет, ну что вы! Я была очень активным ребенком, в каких только кружках не состояла! Моя учительница делала все, чтобы направить мою энергию в мирное русло. Я очень много дралась, причем била мальчишек. (Смеется.) Ну потому что бить девочек нехорошо. А потом как-то страстно захотела стать великим композитором и попросила родителей купить мне пианино. Мы тогда жили впятером в 14-метровой комнате: папа, мама, я, младший брат и сестра. Музыкальный инструмент мне купили, но папа сразу сказал: спать будешь на пианино. И я спала так целый год, пока не переехали к бабушке. Поэтому я до сих пор умудряюсь лежать на узеньком, неразложенном диване, и у меня еще место остается. Детская привычка спать, вытянувшись в струнку и не поворачиваясь, сохранилась.
— А ваш сарказм откуда?
— Это от папы. У меня очень остроумный папа. Он был душой компании, очень эрудированный, начитанный, музыкальный. А от мамы у меня умение встретить гостей, любовь к рукоделию. Папа был коммунист до мозга костей, мама — беспартийная. Потому иногда иронизировала над нами. Приготовит ужин и зовет: «Так, коммунисты, проголодались? Проходим в столовую».
Папа был инвалид с детства, к тому же его ранило осколками в грудь и в ногу во время обстрела Крекинга немцами. Он все время болел, и если кто-то по какому-то поводу приходил домой расстроенным, он удивлялся: как можно переживать из-за такой чепухи? Он говорил, что самое главное — здоровье. Вы, говорил он, не представляете, какое это счастье — проснуться утром и понять, что сегодня ничего не болит.
Очень увлекающийся был человек. Приходит как-то домой и заявляет с порога, что мы — узбеки. Оказалось, он был в командировке, познакомился там с двумя Алимовыми, оба оказались узбеками. Потом как-то пришел и заявил, что мы татары, что какая-то одна буква из нашей фамилии выпала. Папа даже учебник татарского языка принес, и мы на полном серьезе какое-то время его изучали.
Мама рассказывала, что на меня очень сильно повлияла история, случившаяся со мной в раннем детстве. Мне было года три с половиной, когда наш детский сад вывезли в летний лагерь на 9-й Дачной. Там лес, речушка, и нам, детишкам, объяснили, что в лес ходить нельзя, потому что один мальчик ушел и заблудился. Я не знаю, почему решила пойти и спасти этого мальчика, но это мои самые первые и самые яркие воспоминания детства. Я ушла его искать. Было холодно, сандалии промокли. Когда меня хватились, то на поиски отправился весь лагерь. Нашли, конечно, а я все твердила, что надо спасти мальчика. И вот это чувство, что надо все время кого-то спасать, осталось у меня с детства.
Думаю, папе удалось воплотить во мне все то, что он хотел видеть в своем ребенке, — любовь к работе, сострадание, чувство юмора. И конечно, для меня потеря отца была рухнувшим миром.
— Все-таки кем мечтали стать в детстве?
— Я очень хотела стать юристом. Но, как ни странно, после физико-математической школы пошла поступать в театральный. Почему — не знаю. Петь умела, танцевать, фотографировать (у нас дома была целая фотолаборатория), говорить, писать сочинения, хотя и не любила это делать. Особенно когда тема связана с нашей классикой, потому что у меня всегда находились претензии даже к самым положительным литературным персонажам. К той же Наташе Ростовой.
В общем, папа был в шоке от моего желания стать артисткой. И сказал свое веское слово: пойдешь на строительный факультет учиться на сантехника, специальность очень востребованная! Папа был для меня непререкаемым авторитетом, и я отправилась в политех. Окончила институт хорошо, стала работать в ЖКО авиационного завода, командовать мужиками. Это была настоящая школа жизни. Они учили меня как жить, а я осваивала специальность. До сих пор дома могу отремонтировать все что угодно. С ключом «бако» управляюсь запросто. Потом был зуборезный завод. А дальше как-то так случилось, что попала на партийную работу.
— И как это «так случилось»?
— В то время я переехала на Улеши, надо было устраивать ребенка в первый класс. Пошла на завод Ленина, чтобы поинтересоваться, какая у них есть работа. Мне говорят: а вот нам как раз сейчас дают ставку заведующего парткабинетом. И я рискнула. А юридическое образование я, кстати, все равно получила.
— То есть у вас два высших образования?
— Три.
— Еще Высшая партийная школа?
— Когда я училась, это называлось социально-политическим институтом. Там учили на политологов и преподавателей общественных наук. Был у меня материал для кандидатской, но не стала я защищаться. И как хорошо — сейчас бы обязательно нашли повод проверить мой труд.
— Вас связывают давние и теплые отношения с другим видным саратовским коммунистом — Валерием Рашкиным.
— Был момент, когда в областной думе люди из другого лагеря посочувствовали мне: зря, мол, я сделала ставку на Рашкина. Мы вот сделали на других и выиграли. Я говорю: это вы делаете ставки на людей, как на лошадей на скачках, а я знаю Валерия Федоровича уже 40 лет. Он мой друг и такой же трудоголик. И я просто не понимаю, как можно предать человека, с которым вместе испытали столько трудностей.
— А вам когда-нибудь предлагали сменить окраску?
— Никогда. Я даже в шутку еще во времена Аяцкова разговаривала с его чиновниками и пожаловалась: все перебегают с места на место, а почему вы мне даже ради шутки ничего не предложите? Мне сказали, что они этого даже в страшном сне представить не могут. Потому что, во-первых, я сразу предам это предложение огласке. А во-вторых, даже если соглашусь, то тотчас начну подрывать систему изнутри.
— У вас был период, когда вы собирались стать мэром Саратова, теперь вы — депутат Госдумы, выросли и аппетиты. На последней пресс-конференции вы замахнулись на пост главы региона. Вы думаете, легко управлять областью? Вы знаете такие слова, как «тело кредита»?
— Да слова-то я все знаю, просто убеждена в том, что нельзя быть специалистом во всех отраслях. Поэтому очень важно иметь хорошую команду. То есть везде должны быть настоящие профессионалы. Но это не просто люди, с которыми ты вместе ездил на охоту или рыбалку или был в одном кооперативе. Если человек хорошо готовит уху, вытаскивает занозу из пальца, то это не значит, что он будет хорошим министром здравоохранения.
Я прекрасно понимаю, куда надо тратить бюджетные деньги в первую очередь, куда — во вторую, а куда вообще не нужно тратить. По крайней мере, я благодарна папе за то, что он не научил меня воровать.
— Неужели ФОКи не будете строить?
— Нет. Их уже достаточно. Я больше настроена отремонтировать то, что у нас уже есть. Там не такие большие деньги нужны, а по их понятиям, это делать неинтересно, потому что оттуда взять нечего.
— Ольга Николаевна, под занавес обязан задать глобальный вопрос. Оглядываясь назад, что удалось? О чем сожалеете?
— Главное мое достояние — это мои мужчины: сын, внуки. Думаю, мне удалось воспитание сына. Он мне не только сын, но и друг. Такие у нас отношения.
О чем сожалею… Мне хотелось бы, чтобы у меня было больше детей. Я очень люблю детей, они меня никогда не раздражают, даже если плачут, кричат. Мне с детьми всегда комфортно. Надеюсь, и им тоже.
Беседовал Павел Веденеев
Издание: МК в Саратове
Номер: №16 (817) 10-17.04.2013
http://www.saratovnews.ru/newspaper/article/2013/04/10/olga-alimova—ya-spala—na-pianino/