Массовые беспорядки против вопиющей социальной несправедливости ожидаемы.
Протесты, начавшиеся в США после резонансного убийства полицейским афроамериканца Джорджа Флойда в Миннеаполисе, быстро перекинулись на Европу, почти одновременно они вспыхнули в Париже, Лондоне, Берлине, Брюсселе.
Отдельно стоит отметить, что изначально мирные протесты переросли в беспорядки, которые давно перешагнули собственно расовую их возникновения. В США громят дорогие и не очень магазины, банки. Участники протестов выносят из магазинов вещи и устраивают дебош под лозунгом «Ешь богатых», «Богатые больше не в безопасности!»
Очевидно, что проблемы межнациональных отношений наложились на социальное неравенство и озлобленность людей коронакризисом. Что дальше?
— Да, всё зрело, причем давно. Причина — социальная несправедливость, различия — в национальной специфике и в том, как воспользуются ситуацией участники, — уверен политконсультант, кандидат философских наук Александр Сегал.
«СП»: — Как повлиял коронакризис? Если б не он, ничего бы не было?
— «Коронакризис» обострил социальные противоречия, они вылились в стихийные протесты в тех формах, которые привычны и характерны для каждой из стран. Пользоваться сослагательным наклонением — несерьезно. Если бы не он — нашлось бы еще что-нибудь. Сам «коронакризис» — это тоже лишь одно из обстоятельств на фоне социального кризиса. Медицина, которая была «оптимизирована» и не смогла нормально отреагировать на этот вызов — чисто социальная проблема. «Коронакризис» — следствие этого, а протесты — «следствие следствия», а в целом — это реакция на продолжающееся социальное расслоение.
«СП»: — Все же расизм и социальное неравенство в Европе не такое, как в США…
— Это вам кажется. В Европе расовые, этнические противоречия не меньше. Они просто для каждой из стран свои. Не забывайте проблему мигрантов, гастарбайтеров. Вспомните парижские беспорядки.
«СП»: — Сейчас модно сравнивать протесты с «Майданом». Все бросились искать подстрекателей, раздавателей печенек, снайперов на крышах. Насколько это обосновано?
— Это говорит о тупости «аналитиков»-охранителей и о бесплодности идеи с помощью «цветных революций» объяснить всё на свете. Они не видят причин, сами ни на что повлиять не могут — и поэтому для них все процессы представляются как результат деятельности «злых» и «добрых» Сил. В реальности же во всех странах, где это происходило, была ситуация кризиса: низкий уровень жизни, как правило старые, надоевшие всем руководители и высокий уровень коррупции.
«Общественный договор», а если точнее, то баланс интересов различных социальных групп и классов был нарушен или начинал нарушаться, и те, кто проигрывал, выходили на улицы. Но у них было протестное настроение и не было силы, которая бы выразила хотя бы минимальные позитивные программные идеи. Иными словами, не было осознающего себя субъекта политической воли. И вот именно в такой конфигурации ситуация переходила во вторую фазу, когда побеждал тот, кто первым заявит себя субъектом и возглавит стихию, «оседлает» толпу. А вот это уже технология. Но согласитесь, что это разные вещи: создать ситуацию или воспользоваться ею. Впрочем, концепция «цветных революций» не такая уж и глупая. Она дает возможность у себя дома навесить ярлык на любого политического противника и обвинить его в «зраде».
«СП»: — Где еще может полыхнуть? Какие страны, по-вашему, являются «слабыми звеньями»? А как насчет России? У нас такое возможно?
— Полыхнуть может в странах с давними протестными и революционными традициями: Греции, Италии, Франции (уже пошло). В России пока не видно. У нас сложилась своя форма протеста: фига в кармане. Власти делают вид, что заботятся о людях, а люди делают вид, что верят. В этом смысле интересно наблюдать за тем, как носят маски.
Я заметил три категории граждан. 1) «Несгибаемые протестанты» (не в религиозном смысле, хотя протестантизм этимологически связан с протестом). Эти люди, обычно весьма юные, принципиально не носят масок и перчаток ‑ и гордо оглядываются («да, я такой!») с видом пацанов, намеревающихся отморозить себе уши назло строгой мамаше и готовых за это получить маминых люлей. 2) Конформисты носят маску всегда и осуждающе смотрят на всех, кто, по их мнению, недостаточно строго исполняет указивки властей. 3) И, наконец, молчаливые взрослые люди, которые носят маску под подбородком или на ухе, да и остальные властные хотелки исполняют с видом уставшего человека: «Ну отвали, надел я твою маску!» Эта группа, как ни странно, таит в себе самый большой риск для власти. Потому что ее представители давно для себя поняли: верить власть имущим нельзя, договариваться с ними бесполезно, ‑ всё равно «кинут». Это люди, реально осознавшие иллюзорность «общественного договора» и надеющиеся только на себя и свое окружение. Пока у этих людей фига в кармане, «элиты» могут быть спокойными. Но в Штатах уже руки из карманов вынули.
«СП»: — Смогут ли мировые правительства с этим справиться? Мир изменится или завтра все стихнет и будет по-старому?
— Вопрос имеет смысл только в том случае, если действительно «полыхнет». Но уж больно всё напоминает в Штатах 1992-й, в Европе — 2005−2006-й. Скорее всего, всё будет по-старому, но это тоже результат. Потому что власти предержащие увидели, что попытка установить тотальный контроль — это как привязать слона бельевой веревкой: оборвет — и не заметит. Думаю, одним из «плюсов» ситуации может стать именно провал попытки контролировать всех и вся. Вон и у нас кабмин и юристы выразили сомнение в московском «эксперименте» — и даже грозят прокурорским надзором. Не потому, что не хотят этого, какая власть не хочет заглянуть в котелки подданных? Пока не могут жестко, по-собянински — и выбирают то, что проще и вернее: проведение «всенародного». Так что, думаю, в этом тайме будет ничья.
— В США расовые конфликты имеют большую историю, они повторяются там достаточно регулярно, — напоминает политический аналитик Фонда развития институтов гражданского общества «Народная Дипломатия» Евгений Валяев.
— Это не та тема, о которой можно сказать, что она навсегда ушла в прошлое. Движение за гражданские права чернокожих в США — это современная история страны, которая вроде бы закончилась в конце 60-х, но, по другим подходам, эта борьба продолжается до сих пор.
Первый чернокожий президент США Барак Обама должен был поставить точку в этом вопросе, но этого не произошло. Глубокие социально-экономические разногласия между расовыми группами невозможно преодолеть только с помощью символов, которым являлся Обама.
«СП»: — А в Европе?
— Межнациональные и межрелигиозные разногласия в Европе имеют собственные уникальные особенности. Если говорить о выходцах из Африки, то они имеют серьезные диаспоры далеко не во всех европейских странах. Примерная численность афроамериканцев в США — 45−50 млн человек, в Европе по разным оценкам проживает порядка 10 млн людей африканского происхождения. Зато в Европе серьезное представительство имеют арабские, турецкие и индо-пакистанские диаспоры. Малое число вопросов может объединить эти диаспоры. Нельзя сказать, что убийство афроамериканца Джорджа Флойда объединило интересы всех европейских иммигрантов.
«СП»: — Какие перспективы у этого движения?
— У него не может быть политических перспектив ни в США, ни в Европе. Это кратковременная медийная история, которая без подпитки новыми информационными поводами снова уйдет на периферию, уступив пальму первенства коронавирусу.
В США эти события будут иметь более значительные последствия, так как они имеют малое отношение к теме иммиграции. Даже обычно резкий в выражениях и неполиткорректный Дональд Трамп очень аккуратно ведет себя во время этого конфликта, стараясь вообще не упоминать, что они имеют расовую подоплеку.
Кто-то очень хотел, чтобы Трамп вышел из этой истории расистом, чтобы эта тема сказалась на его рейтингах перед президентскими выборами. Трамп в этой ситуации не отмалчивается и не бездействует, а атакует демократов, оказывая давление на демократические власти тех городов, где беспорядки зашли очень далеко. Он имеет все шансы на то, чтобы выйти из этой истории с плюсами для себя.
https://svpressa.ru/world/article/267223/