К Союзному референдуму-91 претензии были, но никто и никогда не называл результаты «сфальсифицированными».
Говорят, «СССР никому уже был не нужен». Как это «никому», если 17 марта 1991 года 113 миллионов 512 тысяч 812 человек сказали «да». Даже в республиках, пытавшихся увильнуть от всесоюзного плебисцита (Грузия, Латвия, Литва, Молдавия, Армения и Эстония), где не были образованы центральные комиссии, тем не менее, присутствовали участковые и, таким образом, голосование в некоторых местах там проводилось.
Например, в Молдавской ССР 98% избирателей Приднестровья высказались в пользу обновлённого Союза. Проигнорировали? Получите — войну! И, между прочим — кто бы мог подумать! — на «суверенном референдуме» Эстонии от 3 марта 1991 года вопрос: Хотите ли вы, чтобы суверенная Эстония осталась в составе СССР? — набрал большинство. Для сведения «капитулянтов» — Верховный Совет отдельно отметил 2 миллиона граждан Советского Союза, отдавших свои голоса за него, вопреки ситуации, сложившейся в определённых субъектах, назвав это «актом мужества и патриотизма».
Конечно, противоположную сторону тоже нельзя не отметить, в том числе и в РСФСР — так, Свердловская область (единственная из российских) сказала «нет Союзу», разделившись практически напополам (50,7% «против»). Иногда результаты удивляли парадоксальностью — в украинских бюллетенях, в отличие от прочих, имелось два вопроса, «узаконивающих» и Декларацию независимости (70,2%) и обратное вхождение на основе Декларации в состав СССР (80,2%). А в актуальном сейчас Нагорном Карабахе участвовали только азербайджанцы (большинство за Союз), карабахские армяне демонстративно отказались. Ну, что ж…
К референдуму-91 до сих пор можно предъявлять претензии и по формулировкам, и по организации. Кроме одной — никто и никогда не называл итоги «сфальсифицированными». Никто и никогда, включая противников, не ставил под сомнение сам факт того, что большинство выбрали СССР. Это вам не «голосование на пеньках».
Упрёк, дескать, те же самые люди потом «не вышли защищать Советский Союз» следует понимать, как «не вышли с оружием», ибо свои гражданские обязанности они всё-таки исполнили, не предполагая «кидок». Однако в том-то и дело, что на тот момент воевать никто не собирался, так как первопричина любой бойни — передел собственности — ещё не просматривалась.
По итогам референдума было две попытки «переписать» объединительный договор — первый даже опубликован «Правдой» 15 августа 1991 года. Немаловажный фактор — он же отменял «образование СССР» от 1922 года, что и стало юридическим обоснованием ГКЧП. Ведь по законодательству «той страны»: «Защита социалистического Отечества относится к важнейшим функциям государства».
Сейчас прежние формулировки, вроде «путча» и «государственного переворота» употребляются редко, в основном нейтральное — «попытка отстранения Горбачёва от власти». Действительно странно, упрекать в «перевороте» тех, кто декларировал прежнее государство сохранить, в полном соответствии с его Основным законом.
Ну и да — не уважают «свободные граждане» тех, кто их не убивает. По воспоминаниям очевидцев, фактический руководитель ГКЧП Геннадий Янаев в августе 1991 года заявил генералу армии Владимиру Крючкову следующее: «Пойми мой характер, если хоть один погибнет — я жить не смогу». Таким образом, приказ о силовом подавлении не был отдан, и трое погибших в тоннеле на Садовом кольце — жертвы собственной самодеятельности, но никак не злого умысла.
Зато Янаеву до самой его смерти от рака лёгких припоминали «трясущиеся руки». А ведь он не был трусом — в мае 1993 года принимал личное участие в демонстрациях, закончившихся (о, ирония судьбы!) разгоном милиции. Вообще, про «шестерых, уставших мужчин в одинаковых костюмах на фоне серого задника» из ГКЧП граждане свободной России говорили разные слова, среди которых не оказалось лишь «спасибо» за то, что многие остались живы. Убивать будут позже.
Второй «Союзный договор» по итогам мартовского референдума должен был состояться 9 декабря 1991 года, однако Ельцин, Кравчук и Шушкевич успели восьмого. Интересный нюанс — совпадение мотивировок. Вот обращение ГКЧП: «Начатая по инициативе Горбачева политика реформ … в силу ряда причин зашла в тупик». А вот обращение из Беловежья: «переговоры о подготовке нового Союзного Договора зашли в тупик».
Опять же никто и никогда официально не называл «Беловежское соглашение» — путчем, что естественно, иначе вся политическая архитектура новой государственности оказывается под вопросом. Тут бы с «переделом собственности» разобраться. Не мытьём, так катанием («кат» — палач) «зафиксировать» нынешних владельцев.
Хотя сам факт «переворота» даже не в том, что «разбежались», а в том, КАК «разбежались». Закон № 1409-I «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» до сих пор увлекательное чтение, например, пункт 7, статьи 14: «согласован статус территорий, не принадлежавших выходящей республике на момент ее вступления в состав СССР».
История не знает сослагательного наклонения, но сравнивать её разные периоды не только можно — нужно. Поэтому «Свободная пресса» предлагает отметить 30-летие (1991−2021) новой государственности сопоставлением со «старой», хоть с 1918 по 1948, хоть с 1948 по 1988 годы. Замалчивать ничего не собираемся, может всё правильно, и народ на том референдуме ошибался, такое случается. Население? Репрессии? Способы хозяйствования? Вызовы времени? — это и многое другое (от спорта до космоса) следует разобрать по возможности объективно, не поддавшись эмоциям. Приглашаем к разговору социологов, экономистов, политиков, коммунистов, либералов и крайне желательно — «Единую Россию», ведь кому как не им рапортовать о достижениях, позволяющих с уверенностью смотреть в грядущее.
Со своей стороны готовы предоставить площадку всем желающим (критерий — аргументированность и интересность), и ввести постоянную рубрику «К 30-летию антисоветской власти». В ней нет уничижения — констатация. Времени на подведение «баланса» (считаем, с 30-летия мартовского референдума и по декабрьское Беловежье) должно хватить.
svpressa.ru