В ночь на воскресенье 27 февраля пришла новость о том, что крупнейшие российские банки будут отключены от системы SWIFT. Ранее отключение России от SWIFT рассматривалась как самая жесткая из возможных санкций (об этой мере раньше говорили как о финансовом эквиваленте ядерного оружия), однако наши западные партнеры решили пойти еще дальше: США, Великобритания, Канада и страны Евросоюза объявили о совместном решении по заморозке размещенных у них золотовалютных резервов (ЗВР) Российской Федерации, а также средств Фонда национального благосостояния. В понедельник 28 февраля к ним присоединилась и Япония. В спортивных терминах ситуацию можно охарактеризовать так: это уже не «вольная борьба», а «бои без правил».

Естественно, рубль отреагировал на эти новости резким ослаблением, устойчиво закрепившись на ранее немыслимых уровнях – в широком диапазоне 100–130 рублей за доллар. И это несмотря на оперативно принятые Центробанком меры поддержки национальной валюты – повышение ключевой ставки с 9.5% до 20%, требование к экспортерам продавать за рубли 80% своей валютной выручки и введение некоторых других мер валютного контроля. Кроме того, были остановлены торги на рынке акций и корпоративных облигаций, а также облигаций федерального займа. Эти рынки оставались закрыты на протяжении всей минувшей недели, и в среду 9 марта они все еще остаются закрытыми. В результате этого нерезиденты (и примкнувшие к ним местные спекулянты) потеряли возможность продать свои биржевые активы и вывести вырученные деньги на валютный рынок.

Тем не менее, несмотря на все эти меры, население не успокоилось и бросилось панически забирать деньги из банков и скупать валюту – как в обменниках (где разница между ценами продажи и скупки составляла десятки процентов), так и на бирже. И только введение запретительной биржевой комиссии в 30% (впоследствии сокращенной до 12%) и резкий подъем процентных ставок по рублевым депозитам в банках помогли (возможно, на время) сбить эту панику. (Зафиксированные 7 марта рекордные уровни падения нашей валюты – до 177 рублей за доллар и 168 рублей за евро – не показательны: российский валютный рынок в тот день не работал, и рубль торговался только на рынке Forex с очень низкими объемами сделок.)

Какая доля резервов заморожена, сказать сложно. Данные о структуре и географическом распределении золотовалютных резервов наш ЦБ публикует с полугодовой задержкой, так что сейчас эта информация известна лишь по состоянию на середину прошлого года. Более свежих данных не будет: ЦБ объявил о приостановке публикации этих сведений. Если считать, что структура и географическое распределение не изменились, можно предположить, что под заморозку попала примерно половина наших ЗВР. По сути в резервах ЦБ остаются доступными только физическое золото, иностранная валюта в наличной форме и активы в китайских юанях. Более того, из-за заморозки корсчетов в долларах и евро наш ЦБ потерял возможность проводить интервенции на валютном рынке и поддерживать курс рубля.

Доля золота в российских ЗВР составляет порядка 21%. Понимая геополитические риски, наш ЦБ в 2014-2019 годах активно покупал золото и даже лидировал среди мировых центробанков по объему закупок. Однако весной 2020 года он объявил, что приостанавливает закупку драгметалла, и с тех пор объем золота в российских ЗВР практически не менялся. Отметим, что коммунисты (включая и нашу газету, см. «Российское золото уходит за рубеж», Правда, №60, 21.07.2020, https://kprf.ru/opponents/er/196044.html) активно критиковали это решение, и нынешние события подтвердили нашу правоту.

Более того, сейчас физическое золото не только оказалось одним из немногих незамороженных российских активов, но и значительно прибавляет в цене, поскольку заморозка российских ЗВР сама по себе означает резкое обострение геополитической ситуации в мире, а в таких случаях желтый металл традиционно выступает как защитный актив и растет в цене. За семь торговых дней, прошедших с объявления о заморозке российских ЗВР, котировки золота на мировых биржах (по состоянию на вечер 8 марта) выросли с 1890 до 2050 долларов за тройскую унцию, притом, что почти все остальные классы активов падали (о других исключениях – ниже). Так что золото оказалось своего рода двойной страховкой от заморозки ЗВР. И остается только сожалеть, что Россия по сути потеряла два года, которые можно было использовать для наращивания запаса физического золота.

Что дальше? Пока санкции только усугубляются. Западные страны приостанавливают свои экспортные поставки в Россию; в первую очередь это касается высокотехнологичного сектора. По сути у нас остается лишь один поставщик высокотехнологической продукции, которой нет в России, – это Китай, но всю нужную для нашей страны продукцию он обеспечить не может.

Кроме того, из России уходят многие западные компании, закрывая свои производства и увольняя сотрудников. Причины разные. Некоторые компании уходят из-за политического давления со стороны властей своих стран; некоторые хотят показать себя миру в выгодном свете (это та же причина, по которой западные компании стараются вводить в свои советы директоров представителей этнических меньшинств). А некоторые компании уходят из чисто экономических соображений – просто потому, что ожидают, что под влиянием западных санкций в России начнется затяжной и глубокий экономический спад.

Кроме того, в последние дни серьезно пошла речь о введении эмбарго на закупку российских энергоносителей; его уже объявили США – пока в одностороннем порядке. Страны Европы все еще сопротивляются, но финансовые рынки уже закладываются на сценарий того, что такое эмбарго все-таки будет реализовано: по состоянию на вечер 8 марта нефть Brent торгуется вблизи 130 долларов за баррель, а природный газ в Европе – вблизи 2300 долларов за тыс. кубометров, причем в моменте (7 марта) его цена взлетала аж до 3800 долларов. Для сравнения: на пике мирового энергетического кризиса этой осени максимум цены в моменте достигал 1950 долларов, да и то это был лишь очень краткосрочный спекулятивный взлет; тогда эта цифра казалась немыслимой, поскольку до начала энергетического кризиса цена природного газа в Европе не поднималась выше 400 долларов за тыс. кубометров (см. подробнее «О мировом энергетическом кризисе», Правда, №110, 07.10.2021, https://kprf.ru/roscrisis/205880.html  ).

Точно так же, цена на никель на западных биржах, буквально «улетевшая в стратосферу», показывает, что участники рынка ожидают, что российский никель перестанет поступать на международные рынки. В течение долгих лет вплоть до февраля текущего года биржевая цена никеля колебалась в диапазоне 10–20 тыс. долларов за тонну, с февраля начался умеренный рост, но еще на прошлой неделе никель торговался не выше 30 тыс. долларов. Однако уже утром во вторник 8 марта биржевая цена никеля в моменте превысила 100 тыс. долларов; потом она немного отступила – до 80 тыс. долларов за тонну, и на этой отметке торги были остановлены – как минимум до 11 марта. Таким образом, по итогу двух торговых дней цена никеля взлетела на 170% (в том, что скачок оказался столь большим, определенную роль сыграл технический спекулятивный фактор – принудительное закрытие позиций спекулянтов, игравших на понижение, но этот фактор включается лишь после того, как цена уже «естественным образом» выросла очень сильно – на десятки процентов).

Растут в цене и другие сырьевые товары, особенно те, у которых заметную долю занимает экспорт из России или с Украины (например, пшеница). Но не стоит обольщаться, что эти цены принесут России большую экспортную выручку: цены будут оставаться на этих уровнях, только если Россия не сможет (или не захочет) экспортировать свои сырьевые товары за рубеж.

Какие возможны дальнейшие сценарии развития событий на экономическом фронте? Есть оптимистический, но маловероятный сценарий: какие-то из западных стран, прочувствовав последствия санкционной войны для своей экономики, откажутся от политики санкций, в результате чего экономическая блокада России будет ослаблена. Наиболее вероятный кандидат здесь – Европа. Из всего коллективного Запада именно Европа пострадала от этой экономической войны наиболее сильно.

Упомянутый выше взлет цен на энергоносители и сырье – это лишь один из негативных для Европы факторов, наиболее очевидный. Еще один – это потенциальные убытки европейских банков от списания кредитов российским заемщикам. В настоящее выплаты по кредитам кредиторам из «недружественных» стран приостановлены; вместо этого российские компании средства в счет выплат по долгам должны переводить на спецсчета, причем в рублях; выводить эти средства за рубеж запрещено. Особенно уязвимы оказались здесь банки Италии и Франции – на каждую из этих стран приходится примерно по 25 млрд долларов банковских кредитов российским заемщикам. За ними следует Австрия, у банков которой около 20 млрд долларов кредитов российским заемщикам.

Так что вполне можно ожидать усугубления проблем в европейской банковской системе, причем «залить эти проблемы деньгами» на этот раз будет сложно: инфляция в еврозоне и без того находится на опасно высоких уровнях. Для иллюстрации приведу лишь одну цифру: индекс цен производителей (в значительной мере являющийся опережающим индикатором для индекса потребительских цен) по итогам января вырос на 30.6% в годовом выражении; это новый исторический максимум. И это, я подчеркиваю, по итогам января, то есть еще до начала санкционной войны и нового взлета цен на сырье и энергоносители.

Поэтому неудивительно, что после объявления о заморозке российских активов евро стремительно падает по отношению к доллару (за минувшую неделю курс евро упал с 1.12 до 1.09 евро за один американский доллар): отток капитала из Европы резко усилился. Таким образом, сказать, что, присоединившись к санкциям против России, европейские власти «выстрелили себе в ногу» – это ничего не сказать. Более уместно охарактеризовать их действия как экономическое самоубийство. И это дает слабую надежду, что они в какой-то момент одумаются…

Однако этот оптимистичный сценарий, на мой взгляд, крайне маловероятен. Более вероятно, что санкции останутся надолго, и тут, говоря о прогнозах, надо разделять среднесрочный (от нескольких месяцев до года) и долгосрочный аспект.

В среднесрочном аспекте курс рубля, скорее всего, стабилизируется примерно на этих уровнях, а может быть даже укрепится. Дело в том, что курс рубля сейчас фактически искусственный: наши власти приняли очень жесткие меры для того, чтобы затруднить спекулятивную игру против рубля – как на бирже (где теперь запретительно высокая комиссия на покупку валюты, и с 9 марта стало фактически невозможно вывести купленную валюту в наличную форму), так и через банки (с 9 марта банкам запрещено продавать наличную валюту населению). То есть рубль фактически стал неконвертируемым.

В этих условиях официальный курс рубля будет формироваться из нужд импортеров (которым теперь надо получать разрешение на покупку валюты без запретительно высокой комиссии) и экспортеров (которые обязаны продавать 80% выручки). Объемы импорта (по крайней мере, в физическом выражении) сейчас резко сократятся из-за санкций и из-за падения покупательной способности населения.

А объемы экспорта при этом сократятся не столь сильно: даже если будет принято решение о введении эмбарго на закупку российских энергоносителей, реализовать это быстро невозможно: нужна перестройка всей логистики и переоборудование нефтеперерабатывающих заводов. Кроме того, остаются рынки Китая и других стран, не присоединившихся к санкциям. В сложившихся условиях эти страны из-за увеличенных санкционных рисков будут требовать от России большой дисконт (дисконт нефти Юралс по сравнению с нефтью эталонного сорта Брент уже составляет 10–20%, а временами доходит и до 30%, притом что раньше он не превышал 1–2%), но брать нашу нефть они все равно будут.

Так что самая большая проблема в среднесрочном аспекте – не курс рубля, а дефицит импортных товаров, особенно критически важных. Причем это касается как населения (будет непросто купить какие-то лекарства, запчасти для автомашин и т.п.), так и промышленности.  Целый завод может просто встать из-за отсутствия какой-то одной критически важной детали, и такие случаи будут массовыми. Мы увидим резкий взлет безработицы, особенно с учетом того, что многие зарубежные компании уже ушли из России и закрыли свои предприятия. Также мы увидим разгон инфляции: резкий скачок цен по широкому спектру товаров уже произошел, а с усилением дефицита рост цен будет только усиливаться.

В такой ситуации налаживать импортозамещение, включая высокотехнологичные товары и комплектующие, становится критически важным. От того, насколько мы сможем это сделать, зависит прогноз на долгосрочную перспективу. По сути перед Россией сейчас стоит задача осуществить новую индустриализацию, причем в условиях частичной международной изоляции, – ровно как в 30-е годы прошлого века. Если справимся, то экономика России станет крепкой и независимой от Запада, хотя ассортимент товаров, производимых в России, скорее всего, будет заметно ýже, чем то, что мы могли позволить себе раньше. Однако все необходимые товары будут доступны; дефицит, а вместе с ним и инфляция, постепенно сойдут на нет. Если же мы не справимся, то нас ждет экономический коллапс…

Для того, чтобы в нынешних условиях быстро наладить импортозамещение по всему спектру товаров, необходимо, чтобы именно государство взяло на себя организацию, координацию и финансирование этой деятельности. Частный капитал в таких условиях, какие сложились сейчас, не будет ничего предпринимать и ничего не будет планировать более чем на пару месяцев.

Выделю лишь два направления действий, которые следует предпринять немедленно.

Во-первых, надо разобраться, каких критически важных товаров не хватает, расставить приоритеты и практически вручную организовать производственные цепочки – с помощью индикативного планирования и давно забытых советских инструментов, таких как отраслевой баланс (при современных вычислительных мощностях его расчет не проблема).

Во-вторых, нужно организовать финансирование для инвестиций в создание нужных производств. При текущей ключевой ставке 20% финансировать какие-либо инвестиции в реальное производство невозможно. Подъем ставки до этого уровня в условиях паники, на мой взгляд, был правильным решением, поскольку благодаря этой мере банки смогли резко поднять ставки по депозитам (до 20-25%), что заметно сократило отток вкладов и переток денег населения на валютный рынок и рынок потребительских товаров. Но теперь надо идти дальше и решать проблему финансирования предприятий – как новых, так и существующих, поскольку столь высокие ставки неподъемны не только для инвестиций развитие, но и для финансирования текущей деятельности.

При этом просто опустить ключевую ставку – на мой взгляд, плохой вариант: эта мера еще больше подогреет и без того перегретое потребительское кредитование и, тем самым, еще больше усилит ажиотаж на рынке потребительских товаров. По сути надо создавать такие условия, чтобы для разных кредитов были разные процентные ставки – не только в зависимости от срока и от уровня риска (как сейчас), но и в зависимости от цели кредита, то есть от приоритетности проекта, на который берутся деньги.

Нужный механизм у ЦБ уже есть: это так называемые «специализированные механизмы рефинансирования». Суть в том, что ЦБ дает кредиты банкам под льготную ставку, существенно ниже ключевой, для того, чтобы они давали льготные кредиты определенного вида своим заемщикам. Так работает, например, программа военной ипотеки. Однако в настоящее время использование таких кредитов специально ограничено лишь незначительными объемами – чтобы они не искажали общую денежно-кредитную политику. Теперь же, на мой взгляд, пришло время отказаться от этой неолиберальной догмы и перейти к широкому использованию подобных механизмов.

То есть в России должна наконец заработать промышленная политика. Закон о ней давно существует, но практически не работает. Его никак не могут запустить – ведь у нас в России, как известно, пока «гром не грянет, мужик не перекрестится». Так вот, гром грянул. Теперь вопрос за нами…

________________

Статья опубликована в газете «Правда», №25, 11.03.2022, под заголовком «На повестке дня — отказ от либеральной догматики», https://gazeta-pravda.ru/issue/25-31228-1114-marta-2022-goda/na-povestke-dnya-otkaz-ot-liberalnoy-dogmatiki/